.png)
Гостьями подкаста «Экономика на слух» на этот раз стали две выпускницы РЭШ: руководитель олимпиадного направления «Учи.ру» Гаянэ Симонян и сооснователь и директор стартапа Funexpected Math Наталья Перельдик. Мы обсудили, когда нужно начинать учить детей, как сделать обучение интересным, соблюсти баланс между онлайн- и офлайн-образованием, а также поговорили про российский EdTech и его перспективы. Публикуем основные тезисы выпуска.
Борис Сафронов
Наталья: Дети запрограммированы на то, чтобы учиться. Поэтому учить никогда не рано, вопрос - как учить. Маленькие дети существуют в мире игр, и странно пытаться учить их математике, не встраивая ее в мир игры. Родители ведь не пытаются заинтересовать детей книгами с помощью букваря, они пытаются открыть им новый мир в книгах. В идеале так же должно быть и с математикой.
Когда дети становятся старше, им тоже важно, чтобы математика не была отдельной наукой. В 13–15 лет интересно решать задания, приближенные к жизни. Например, 100 лет назад распространение болезни происходило вот по такому сценарию, давайте придумаем модель и попробуем предсказать, что будет дальше. Подростки интересуются тем, что происходит в мире, ищут свое место, то, чем они хотят заниматься, на какие вопросы хотят отвечать. И вот эти вопросы и нужно им задавать. В них ведь есть большая математическая составляющая.
Перенести такие подходы в школу – сложная задача. Нужно менять программы, а цена ошибки очень велика. Сами родители не хотят рисковать. Должно быть движение в эту сторону, но не стоит думать, что через 10 лет у нас все программы поменяются.
Гаянэ: Обучение всегда должно строиться через попытку заинтересовать ребенка чем-то новым, нужно выстроить правильную мотивацию. Не стоит превращать учебу в испытание: сначала прочитай три страницы, а потом можешь поиграть. Для ребенка это переводится так: учеба – это горькая пилюля, которую нужно принять, прежде чем начнется настоящая жизнь.
На психологических особенностях детей и должен быть построен обучающий продукт для младшеклассников: понятный интерфейс – яркие цвета, простые фигуры, короткий тайминг, нужны новые сюжеты, ребенку должен быть понятен его прогресс. Не должно быть много текста, даже если ребенок хорошо читает.
Ребенком движет желание узнавать новое, это отличает младшего школьника от подростка. У подростков немножко другой психологический портрет. Примерно с 10 лет у детей появляется абстрактное мышление, они начинают мыслить словами, а не образами. Младшеклассник хочет быть лучшим, а старшеклассник обижается на простые задания – «его недооценивают». В средней школе и в старшей мотивация смещается в сторону «я хочу понимать, зачем я это делаю».
Гаянэ: Если ребенок относится к неудаче как к окончательной оценке своих действий, то ему неинтересно двигаться дальше. А если неудача – это промежуточный итог, можно еще чуть-чуть потрудиться – и все получится, то ребенок будет замотивирован трудиться.
Поэтому ребенка нужно хвалить не за таланты, а за старания. Неудача должна означать для него, что он недостаточно старался. Если же он будет думать, что он молодец, потому что от природы такой умный и талантливый, то любую плохую оценку будет воспринимать как сомнение в его способностях. Он будет бояться совершить ошибку, поскольку для него это означает «я не умный».
Не нужно платить за оценки (такое до сих пор часто встречается), поскольку материальная мотивация смещает желание учиться: оценки ведь не цель, а индикатор.
Наталья: Родитель – суперважный человек. Очень важно, как родители относятся к занятиям. Мы собирали мини-группы, учили умножению. И одна мама удивлялась: такой бардак, дети шумят, но курс закончился и ребенок свободно умножает. Это управляемый бардак, мы долго его добивались.
Большинство родителей похожи в своем отношении к обучению детей. Первое: родитель сразу хочет видеть результат. А в математике это совершенно не нужно, особенно с маленькими детьми. Самое важное – чтобы ребенок подумал над задачей. И мы видим: подумав, дети возвращаются к задаче и решают ее. Второе: если у ребенка получается, хочется дать ему задачу посложнее. Тогда каждое занятие заканчивается тем, что он не справляется. Это не очень хорошая мотивация. Нужно вовремя остановиться.
Маленьким детям, чтобы изучить новое, нужно много раз повторить одно и то же, повторить в разных «мирах». Это позволит одну и ту же задачу решать много раз с одинаковым интересом.
Гаянэ: В России формат соревнования очень популярен. Нам присуща соревновательная культура, спортивная злость.
Олимпиады «Учи.ру» – это не совсем соперничество в том виде, каким оно было в наши школьные годы. Цель – привить ребенку желание учиться, сделать для него образование нормой жизни. Пусть он поймет, что в телефоне можно не просто время проводить и играть, что в телефоне можно учиться и это может быть так же интересно, как играть.
Олимпиаду часто задают как домашнее задание – такая история сверху, и это не очень хорошая, не внутренняя мотивация. Зато ребенок знает, что в конце месяца они все выстроятся в школе и им будут вручать торжественно, с торжественной музыкой, с аплодисментами дипломы за олимпиаду.
Когда ты знаешь, что будет мероприятие, в котором участвуют все одноклассники и потом обсуждают результаты, и будет торжественное награждение, это классная мотивация принять в нем участие.
Гаянэ: Ни один сервис не был готов к тому, что будет происходить со школьным образованием во время пандемии. Сервисы не могли заменить его полностью, да и не ставили изначально такую цель перед собой. Это главная причина того, что бум онлайн-образования вызвал негодование у людей. Они не получили того сервиса, которого ждали. Хлеб, который вы покупали в магазине, и тот хлеб, который вам доставляли, – это один и тот же продукт. А в образовании иначе, оно отличается от офлайн-обучения. Но миллионы людей поняли, что так тоже можно учиться.
Главная ошибка преподавателей – кажется, сейчас я открою компьютер, прочитаю лекцию и на этом все закончится. На самом деле процессы должны быть адаптированы. В онлайне абсолютно другой фокус внимания, другое восприятие. Должна быть организована обратная связь, процессы, методики, все должно быть по-другому. Этого не произошло.
Наталья: Почти вся индустрия общего образования офлайновая. EdTech пока в зачаточном состоянии и занимает 5%. Поэтому в основном происходит перевод уже известных наработок офлайна в онлайн. Плюсы онлайна не используются, а минусы добавляются. Все эти дополнительные механики нужно еще продумать.
Но пандемия дала глобальный толчок для развития EdTech, мы точно будем двигаться в сторону онлайна. Взрослые переходят в метавселенные. Не может быть, что они будут там, а дети за ними не поспеют. Они уже общаются друг с другом в Minecraft, еще где-то, для них метавселенные куда естественнее. Они могли бы быстрее совершить этот переход, но перевести школьное образование в онлайн – это огромная задача, не стоит ждать быстрых изменений.
К тому же визит в школу – это не только образование, это еще и общение с детьми, которые чем-то на тебя похожи. Очень важно, особенно в среднем и старшем школьном возрасте, найти свою стаю. Уже появляются гибридные школы, где два месяца учатся онлайн, а потом ученики собираются на две или три недели офлайн, чтобы перезнакомиться, почувствовать друг друга.
Пока мы не умеем общаться онлайн так же, как офлайн. Какие-то невербальные вещи мы не считываем. Может быть, для следующего поколения общение онлайн и физически будет почти одинаковым.
Гаянэ: При всех проблемах с гаджетами и операционными системами онлайн-образование – это огромные возможности. Люди из глубинки, в любой точке мира могут получить доступ к лучшим преподавателям и школам.
Наталья: Для онлайн-образования нужны определенные условия. Например, в бедных районах разных стран школа часто снимает часть нагрузки с семьи. В школе ребенка кормят, иногда форму предоставляют. Прежде чем перевести это в онлайн, нужно придумать, как использовать эти дотации. Но онлайн дает огромные возможности, просто они постепенно проявляются, и с каждым годом все больше людей может ими воспользоваться. Те же гаджеты с каждым годом становятся дешевле и более продвинутыми.
Наталья: До последних изменений львиная доля венчурных инвестиций шла в Китай – 60%. Еще по 15% приходилось на Америку и Индию. У нас EdTech не слабый, но венчурных инвестиций мало. Я не могу вспомнить компанию из русского EdTech, которая работала бы на внутреннем рынке и получила иностранные деньги. А когда инвестор понимает, что компания может получить только русские деньги, то мультипликаторы уменьшаются. Чем ниже конкуренция, тем они меньше.
Еще одна причина не очень больших оборотов российского EdTech связана не с нашими недостатками, а с нашими преимуществами. Наше школьное образование традиционно достаточно сильно. И тратить деньги на дополнительное образование готово меньше людей, чем в некоторых других странах. Например, в Индии спрос на эти услуги больше – большинство компаний продают образовательный продукт не школам, а родителям. В Китае достаточно большая часть дохода семьи идет на обучение. Есть экзамен, от которого зависит, пойдет ученик в хорошую школу или не очень. Есть большой рынок дополнительного школьного образования, задача которого – преодолеть этот водораздел.
В США бюджет школ распределяется на закупку различных программ. У нас же школы боятся приобретать их – формально могут, но не делают. Должна сформироваться культура закупки таких услуг. Школы должны видеть, что соседние школы тоже спокойно используют деньги на дополнительное программное обеспечение. А если никто этого не делает, то ты опасаешься стать первым: вдруг как-то не так используешь деньги.
Гаянэ: Если бы «Учи.ру» была американской компанией, скорее всего, была бы единорогом. В России таких единорогов нет, но это не значит, что мы уступаем в продукте.
В России все идет сверху вниз. Что позволило «Учи.ру» так вырасти? Ввели правило, как должны использоваться технологии в школах. А, например, в Индии все идет снизу вверх. Рынок децентрализован, конкуренция начинается с уровня школ. Половина школ частные. В них учится 130 млн человек – примерно население России.
К тому же в Индии запрос на EdTech идет от родителей. В 2020 г. они инициировали принятие новой образовательной политики: обязательным становится обучение в школах дополнительным навыкам, таким как тайм-менеджмент, финансовая грамотность... У нас такого нет.
При этом в Индии очень агрессивно продаются EdTech-продукты. Никто не сделал революционного продукта, но очень активная конкуренция в продвижении, в упаковке примерно одного и того же продукта. И стоят они очень дорого. Родители готовы платить за эти продукты по 100 000 рупий (около $1300) в год.
Наталья: Я поддерживаю гибридную модель. Учиться все время в офлайне детям уже сложновато.
Гаянэ: Обучение всем hard skills, получение энциклопедических знаний, всего, чему можно научиться без наставника, уже постепенно уходят в онлайн. Репетиторы, кружки могут перейти в онлайн. Но школы останутся. Хочется верить в оптимистичный сценарий: все, что можно из школы забрать, заберут, а то, что в школе ценного и не переносится в онлайн, останется.
