.png)
Просто удивительно, как быстро экономика приспособилась к пандемии, поражается профессор экономики Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе, выпускник РЭШ Олег Ицхоки. Теперь государствам предстоит сложный выбор – как поддержать восстановление, не заблокировать трансформацию экономики, не допустить ее перегрева. И это лишь часть вопросов, ответы на которые ищут многие страны. Ищем их и мы в новом выпуске «Экономики на слух» вместе с Олегом Ицхоки.
Слушайте выпуск на нашем сайте, а также во всех подкаст-плеерах, а мы представляем вашему вниманию основные тезисы выпуска.
Филипп Стеркин
Экономика выработала иммунитет
Первый удар ковида был разрушительным для экономики, но довольно быстро она научилась противостоять следующим волнам пандемии, приспособилась к ней.
История показывает, что экономика учится приспосабливаться к шокам – к таким, как, например, рост нефтяных цен в 1970-е. Но сейчас экономика подстроилась удивительно быстро – меньше чем за год! Экономики США и Европы быстро выходят из кризиса, растет инфляция, предложение не успевает за ростом спроса. Поэтому основной вопрос: как не допустить перегрева и одновременно стимулировать выход из кризиса? И другой вопрос: как не заблокировать трансформацию экономики? Когда экономика приспосабливается к кризису, одни рабочие места пропадают, другие возникают. Поэтому важно дать экономике адаптироваться, поддержать компании, столкнувшиеся с временным падением спроса, и не поддерживать жизнь неэффективных бизнесов.
Кого не нужно побуждать прививаться
Многое сейчас будет зависеть от темпов вакцинации. Лучший побуждающий стимул – видеть, как знакомые и друзья попадают в больницы. Для пожилых людей этого стимула достаточно, поэтому уровень вакцинации среди них в Америке превышает 80%. Но людям, которые не видят в ковиде такую же опасность, могут потребоваться стимулы. Монетарные стимулы, как показали эксперименты, имеют ограниченный эффект. А вот привилегии для людей, которые привились, оказались более действенными.
Есть еще один способ – требовать доказательства вакцинации. В Америке решили не прибегать к этому способу, так как люди могли бы счесть это нарушением их конституционных прав, а необходимости в таких раздражающих население мерах не было. Но они могут быть оправданны, если волна эпидемии становится угрожающей. Все зависит от ситуации, от количества заболевших, умерших, попавших в больницу.
Богатые оплатят сдвиг влево?
Усиление роли государства – это реакция на пандемию или долгосрочный тренд? Перемены в США начались еще до пандемии, экономические платформы очень сильно сдвинулись влево. В частности, это связано с сильным ростом неравенства, спровоцированного в том числе развитием технологий. Например, беспилотные автомобили могут вытеснить из американской экономики около 3 млн рабочих мест.
Государствам еще предстоит переосмыслить эти быстрые изменения. Возможно, в будущем многие люди будут получать безусловный базовый доход. Очевидно, что это произойдет в первую очередь в наиболее благополучных странах, но потом эти идеи будут распространяться и на другие страны.
Возможно, ответом станет новое устройство государственных финансов. В прошлом расширение государства было связано с повышением налогов или увеличением прогрессивности налогов на доходы, теперь же обсуждается принципиально другая система – налог на богатство. Возможно, бОльшая часть населения будет платить очень низкие налоги, а существенная часть нагрузки ляжет на очень богатых. Например, в США обсуждается такой налог для людей с состоянием $400 млн.
Впрочем, возможно, эти идеи не будут реализованы, ничего существенно не изменится, и будут просто повышены отдельные налоги. Во всяком случае, в среднесрочной перспективе нам, видимо, не уйти от повышения налогов.
Новый-старый мир высоких ставок
На таком высоком уровне инфляция в США не закреплялась надолго очень давно – с первой половины 1980-х годов, то есть почти 40 лет. Развитые страны привыкли жить с инфляцией ниже 2%, а центральные банки жаловались на то, что инфляция слишком низкая и это осложняет их монетарную политику. Ведь чем ближе инфляция к нулю, тем сложнее снижать процентную ставку. Но паники сейчас нет, потому что бороться с высокой инфляцией гораздо проще, чем с низкой инфляцией или с дефляцией: ставку можно повысить, чтобы сдержать рост цен, а вот снижать ее до бесконечности невозможно.
Нет никаких сомнений, что если инфляция останется высокой, то мы просто перейдем в мир более высоких процентных ставок, чего не было уже 15 лет. Вопрос лишь, как надолго с нами останутся высокая инфляция и высокие ставки. Исследования последних 10 лет указывали на структурные изменения в экономике, которые привели к низким процентным ставкам. И ничто не предвещает, что эти структурные изменения быстро исчезнут.
Что это за структурные изменения? Это переход к экономике, в которой многие крупные компании не нуждаются в больших инвестициях. Поэтому спрос на инвестиции упал, а предложение сбережений сильно выросло из-за того, что росли развивающиеся страны, в первую очередь Китай. Поэтому я думаю, что повышенные процентные ставки с нами на год-два, не дольше.
Повышение ставок будет постепенным, а не паническим. Оно затормозит экономики, видимо, приведет к снижению цен на недвижимость, к торможению фондового рынка, но не к кризисному падению. Весь вопрос – сколько кварталов подряд центробанки будут поднимать процентные ставки и когда начнут?
Россия защищена забором
Основные проблемы повышение ставок создаст для стран, которые выходят из кризиса медленнее, чем экономика США, возможно, экономики Европы. Им придется решать, повышать свои процентные ставки или не делать этого, но тогда будут дешеветь их валюты. Для России это будет, вероятно, меньшей проблемой, чем, скажем, для стран Латинской Америки, потому что Россия меньше встроена в международную финансовую систему. Из-за этого она получает меньший выигрыш от мировой экономики, но сейчас это защищает ее от финансовых потрясений.
Гораздо больше российская экономика зависит от цен на нефть. А они сейчас будут на высоком уровне благодаря восстановлению мировой экономики. Поэтому, мне кажется, Россия будет хорошо защищена. Кроме того, хотя в России разрушены или отсутствуют многие институты, в первую очередь политические, качество макроэкономических институтов находится на очень высоком уровне.
Сила притяжения западных институтов
10 лет без экономического роста – для России это куда более серьезная проблема, чем краткосрочные кризисы. Чем более подвижны рыночная экономика и политическая система, тем легче страны приспосабливаются к кризисам, которые сменяются периодами быстрого экономического роста.
Очевидно, что проблемы России связаны не с качеством макроэкономической политики или образования, не с недостатком качественной рабочей силы, а с отсутствием некоторых базовых институтов, без которых очень сложно поддерживать долгосрочный экономический рост. Вот главная причина стагнации. И нет никаких оснований полагать, что пандемия это изменит, приведет к реформе судебной системы или усилит защиту права собственности.
Но у меня нет никаких сомнений, что в обозримом будущем эти изменения произойдут. Мы их еще увидим. Пример рядом – страны Восточной Европы догоняют по уровню жизни страны Западной Европы. В ближайшие 20 лет, скорее всего, они сблизятся. Это уникальный случай, но никаких чудес не произошло, в этих странах не было 10%-ного роста, не было колоссального роста, который мы недолго наблюдали в России. Но было 25 лет здорового 4%-ного роста благодаря тому, что они попали в зону притяжения западных экономических и политических институтов, а у них очень мощная сила притяжения. Нет никаких сомнений, что она проявится и в России, и в Украине, и в Белоруссии, и это лишь вопрос времени – сколько продлится стагнация и когда проявятся силы институционального притяжения.
Последствия пандемии
Означает ли этот кризис конец глобализации? Мне кажется, что не будет долгосрочного падения международной торговли. А вот миграционные потоки под большим вопросом, поскольку и до коронавируса были политические тренды на закрытие стран от мигрантов. Мне хотелось бы верить, что миграционная глобализация не снизится надолго.
Другой большой вопросительный знак – как будет устроена в будущем работа? Будут ли люди гораздо больше работать из дома или мы вернемся к офисному устройству работы? И связанный с этим вопрос – как изменятся города, будем ли мы переселяться в города с меньшей плотностью населения, где можно жить в отдельных домах? Кажется, что люди будут жить в городах с высокой плотностью не потому, что они должны там работать, а потому, что им там просто нравится жить. В России, правда, иная ситуация, потому что экономическая активность концентрируется в небольшом количестве крупных городов.
Возможно, развитие технологий позволит переосмыслить рабочую жизнь: в каком возрасте люди становятся частью рабочей силы, в каком возрасте перестают трудиться? На горизонте 20 лет придется переосмыслить, как будут устроены государство и налогообложение. Мне кажется, что политические процессы позволят государствам приспособиться к эпохе новых технологий. Просто нужно заново придумать технократическое устройство государства.
