.png)
С чем связано стремительное желание всех крупных игроков строить экосистемы и развивать небанковские сервисы? Насколько это полезно и оправдано экономически? Не мешают ли банкам постоянно появляющиеся финтех-компании, которые готовы предоставлять околобанковские сервисы, но быстрее и дешевле? Об этом в новом выпуске подкаста «Экономика на слух» рассказывают приглашенный профессор РЭШ, CFO компании Vi Holding Владимир Красик и сооснователь Qiwi, предприниматель Борис Ким.
Слушайте выпуск на нашем сайте, а также во всех подкаст-плеерах, а мы представляем вашему вниманию основные тезисы выпуска.
Надежда Грошева
Банк – это посредник, который обеспечивает людям и компаниям доступ к финансовым рынкам. Источник благополучия банка – это его капитал. И в принципе, простейшая консервативная стратегия для любого банка – инвестировать капитал в гособлигации. Сейчас доходность российских пятилетних ОФЗ – около 7%. Значит, у банка в России доходность на капитал не имеет права быть ниже 7% в год. Такая доходность европейским банкам с их ставками около 0%, да и американским даже не снилась.
А так как доходность банка – это в значительной степени отражение уровня номинальных ставок, которые являются следствием инфляции, то какие продукты у банка самые прибыльные, где их Клондайк? Это те деньги клиента, которые при таких высоких номинальных ставках можно «умертвить», то есть не платить по ним проценты. Это дебетовые карты, зарплатные проекты, деньги на расчетных счетах. Клиенту они не приносят дохода, но банку продолжают приносить 6–7%. Эти пассивы – очень-очень прибыльный продукт для банка, и чем больше таких пассивов, тем он более прибыльный.
Возьмем для примера Сбербанк: исторически это институт с большим кредитом доверия населения, многие люди держат там счета, он превратился в удобную и очень качественную систему расчетов и онлайн-переводов. При капитале около 5 трлн руб., примерно 7 трлн на транзакционных, дебетовых и зарплатных счетах и доходности 7% на пятилетних ОФЗ Сбербанк может зарабатывать порядка 850 млрд руб. А вся ожидаемая прибыль – 1 трлн руб. То есть высокие номинальные ставки – залог успеха. Для населения инфляция – это эрозия его покупательной способности, а для банков – более высокие ставки и прибыль.
Современный тренд – устранение посредников, и финансовый рынок не исключение. У банковского баланса две стороны: активы и пассивы. Пока мы говорили про пассивы. Но банки еще и кредитуют, принимая на себя риски. Если эти риски реализуются, то банк может потерять деньги клиентов, поэтому его деятельность строго регулируется. И в этом кроется первородный грех банковского бизнеса: банк рискует только на активной стороне своего баланса, а на пассивной – нет.
Деньги клиентов, их операции, которые проходят через банк, – это самый сочный и одновременно низко висящий фрукт, та часть пирога банковской прибыли, от которой можно откусить. Есть широкий спектр услуг, которые можно оказывать без лицензии и не находясь в зоне регулирования. И это стратегический вызов для стандартной банковской модели, поскольку если начнется отток денег с депозитов в более прибыльные продукты, то банкам придется повышать ставки и снижать свою маржу. Конкуренция станет более агрессивной. «Яндекс» уже приобретает банковскую лицензию. А когда растет конкуренция, цены начинают снижаться.
Но сейчас полной альтернативы банкам, естественно, нет и, скорее всего, не будет даже в среднесрочной перспективе. Регулирование активной стороны баланса сохранится.
Впрочем, цифровизация– это лишь один из трендов, который вынуждает банки делиться прибылью. Есть еще развитие финансового рынка. Все больше людей выходит на биржу. И свидетельство тому – рекордный рост брокерских счетов населения. Происходит бондизация банковских балансов: компании, вместо того чтобы брать кредиты у банков, выходят на рынок и выпускают облигации. Все больше у населения и компаний будет возможностей размещать деньги по более высоким ставкам не через банковские инструменты, а через биржевые.
Чтобы выигрывать финтех-компании должны вырасти. Qiwi прошла огромный путь и в конце концов стала банком.
По этому пути идет и Revolut, которая получает банковские или схожие финансовые лицензии в разных странах, строит более-менее универсальный банк, оказывая все новые и новые финансовые услуги.
Банки активно внедряют новые технологии. В конце концов финтех-компании и банки сольются. Финтехи станут крупными универсальными банками на технологической основе. А банки будут применять технологические решения, которые в том числе подсказали финтех-компании.
Многие пытались бросить вызов банкам, но они держат рубежи. Перефразируя Марка Твена: слухи о смерти банков сильно преувеличены.
Да, есть отдельные сегменты, где финтех-компаниям удается на некоторое время потеснить традиционные банки. Потом банки берут свое. В начале 2000-х казалось, что сотовые операторы станут крупными операторами финансовых услуг. Но им это так и не удалось.
Удалось операторам экосистем Alibaba Group и Tencent в Китае, которые заняли практически монопольное положение. Одна – в платежах b2c, вторая – c2c. Этот взрывной рост связан с регуляторным арбитражем и неконтролируемым доступом к персональным данным, которых банки не имеют. То есть это не совсем честная конкуренция.
Именно поэтому регулятор достаточно серьезно взялся за такие компании, уделяя внимание как регулированию, так и использованию персональных данных.
Крупнейшие российские технологические компании Mail.ru, Ozon, «Яндекс» и Wildberries прошли несколько стадий на пути к оказанию финансовых услуг. Сначала это были продажи лидов (потенциальные покупатели – ред.). Были партнерские договоры с поставщиками финансовых услуг. Такое сотрудничество провалилось. Потом был этап слияний, и они тоже все развалились. Кэптивный банк никогда не будет столь же эффективен, как крупный банк. Это означает, что придется его спонсировать.
Почему финтехов в России мало? Потому что для реализации даже гениальной идеи нужен банк, чтобы был доступ к субсчетам, была идентификация. Но если банку идея понравится, то он скорее купит придумавшую ее команду, чем поможет реализовать проект. Банки на очень ранней стадии скупали все эти идеи, скупали талантливые команды. Именно поэтому в России финтех – это в основном банки. Нет независимых финтех-компаний.
Лозунгов и планов создания экосистем достаточно. Но, как говорят американцы, жюри присяжных еще не вернулось. Я пока не могу сказать, что банки, создавая экосистемы, оказывают услуги лучше, чем их конкуренты. Многие крупные банки не создают что-то новое, а приходят в ниши, где уже работают крупные, сильные игроки, и пытаются, используя капитал, данные о клиентах, об их транзакциях, занять значимую доля рынка. Я могу быть не прав, но серьезных историй успеха пока не вижу, хотя все предпосылки для их появления есть. Но есть и серьезный вызов. Экосистемы – это большие инвестиции, а в таких огромных структурах, как Сбербанк или ВТБ, трудно понять, прибыльный новый проект или нет, правильные ли принимаются решения. В таком огромном котле любые неудачи могут легко раствориться.
И еще один риск – внимание регулятора к экосистемам, поскольку они не должны создавать риски для устойчивости банка.
Лично мне интереснее всего будет следить за тем, как такие компании, как «Яндекс», будут уходить в сферу оказания финансовых услуг.
