.png)
На портале GURU вы найдете описания самых разных книг об экономике, рекомендованных профессорами РЭШ. Мы решили дополнить «библиотеку» двумя подборками книг, рекомендованных нашими читателями. Авторов некоторых книг из первой подборки можно разделить буквально на два лагеря – так мы и расположили их в нашем обзоре. Вторая часть списка здесь.
Филипп Стеркин, Николай Марушев
Как зародилось государство и ради чего оно существует? Ответ, который дают на этот вопрос Дуглас Норт и его соавторы, содержится в самом названии их книги – государства возникали и развивались как инструмент контроля над насилием и обеспечения порядка. Ни одному обществу не удалось устранить насилие, констатируют они, «в лучшем случае его можно сдерживать или пытаться им управлять». То, как общество это делает, и определяет в значительной мере его устройство.
В современном мире существует два типа социального порядка (самым первым был примитивный уклад охотников и собирателей):
«Систематическое создание ренты при помощи ограниченного доступа в естественном государстве – это не просто средство набить карманы членов господствующей коалиции; это также важнейшее средство контроля насилия <...> Личные отношения, в особенности между властными индивидами <...> составляют основу социальной организации и служат ареной для взаимодействия людей <...> В порядках открытого доступа <...> личные отношения все еще значимы, однако безличные категории индивидов, часто называемых гражданами, взаимодействуют на обширном поле социального поведения, но при этом им не нужно знать об индивидуальной идентичности партнеров <...> В правовых терминах безличные организации могут быть охарактеризованы в западной традиции как постоянно существующие организации – организации, существование которых не зависит от жизни их членов».
Экономически общества открытого доступа обыгрывают естественные государства, благодаря их стабильности: периоды подъема в них сопоставимы, но спады в порядках ограниченного доступа глубже и длятся дольше, чем в свободных странах. «Хотя свидетельства прошлых десятилетий неоднородны, политическое и экономическое развитие на протяжении последних двух веков шли рука об руку», – пишут авторы.
Таким образом, в модели открытого доступа:
В модели ограниченного доступа:
Порядки свободного доступа более стабильны не только потому, что более развиты экономически, но и из-за того, что превалирующие среди элит личные отношения в естественном государстве не отличаются постоянством. Например, дестабилизировать ситуацию могут внешние шоки, ошибки лидеров, усиление новых групп влияния и ослабление старых. «Если одни из специалистов в области насилия станут сильнее других, они, скорее всего, потребуют большей доли привилегий и ренты», – пишут авторы.
Главный вопрос – как естественные государства превращаются в открытые. Переход, считают Норт, Уоллис и Вайнгаст, происходит не потому, что элита идет на уступки и готова поделиться властью и рентой, а потому, что борьба между различными группами внутри элиты вынуждает ее расширять права все большей части населения. Попросту говоря, элиты стремятся обезопасить себя, создавая безликие институты, а не подконтрольные их потенциальным противникам.
Для перехода важны три условия:
Исторически переход происходит довольно быстро – обычно примерно за 50 лет. В качестве примеров авторы приводят Великобританию, Францию, США, Испанию, пишут об опыте Южной Кореи и Тайваня.
Существуют ли универсальные сценарии трансформации обществ? Нет, дают ответ Норт, Уоллис и Вайнгаст. Каждое общество развивается по уникальному сценарию, поэтому нужно избегать широких обобщений и фокусироваться на осмыслении культурного наследия конкретного общества: политика, которая на Западе привела к созданию открытого доступа, не может быть напрямую использована для перехода обществ, которые пока находятся в ситуации ограниченного доступа. «Мир постоянно меняется, и наши представления о том, как функционируют общества, также подвержены изменениям, обусловленным новыми тенденциями и переменами. Мир, который творится нами сегодня, не похож ни на один из тех, что существовал до этого. Готовы ли мы к тому, чтобы понять его?» – задаются вопросом Норт, Уоллис и Вайнгаст.
Книга еще одного нобелевского лауреата – Джозефа Стиглица при всей резкости его суждений и радикальности предлагаемых рецептов борьбы с неравенством чрезвычайно актуальна и в некоторой степени продолжает обсуждение проблем, поднятых Нортом и его соавторами. Сам Стиглиц называет свою работу книгой о политике эффективности и справедливости. Он считает, что экономическая система США оказалась провальной для большинства американцев, и объясняет, почему уровень неравенства растет так быстро и к чему это приводит. «Америка больше не земля возможностей», – выносит он вердикт.
Политики передают небывалую власть в руки «верхушки», а она использует эту власть «для создания таких правил игры на рынке, которые бы действовали исключительно в ее пользу». Используя власть, элиты добиваются снижения налогов, ограждают свои бизнесы от конкуренции, создают монополии, иными словами, выкачивают из экономики ренту. Несправедливость такой системы – это полбеды, но она еще и неэффективна, уверен Стиглиц: экономика менее стабильна и динамична, а рентоориентированное поведение «деструктивно, потому как его сторонники зарабатывают меньше, чем забирают у других».
«Верхушка попыталась продать идею о том, что дискуссии о неравенстве есть лишь дискуссии о перераспределении – взять у одних и передать другим <...> Однако это не так, – пишет Стиглиц. – Часть американских проблем состоит в том, что слишком многие «наверху» не желают вносить свой вклад в общественные блага, что является абсолютно необходимым, если наше общество и наша экономика развиваются в нормальном режиме. Пока мы дискутируем о значении слова «справедливость», верхушка платит в процентном соотношении меньшие налоги, чем те, у кого доход ниже, – вот что действительно несправедливо».
Средний класс вымывается, неравенство превратилось в самосохраняющуюся систему, что приводит к увеличению разрыва между 1% богатейших американцев и 99% населения страны, указывает Стиглиц. О росте неравенства свидетельствует увеличение индекса Джини в США: до 1980 г. он снижался, а потом устремился вверх и вырос с 34,7 до 39,8 в 2021 г., по данным Всемирного банка. «1% верхушки сосредоточивает в своих руках богатство, не обеспечивая остальным 99% ничего, кроме тревог и нестабильности. Большинство американцев просто не имеет никаких преимуществ от совокупного развития страны», – пишет Стиглиц, предупреждая, что неравное распределение богатства и возможностей угрожает самим принципам демократии и социальной стабильности.
«Настоящая, реальная демократия есть нечто большее, чем право голосовать раз в два или в четыре года. Выбор должен быть осмысленным. Политические деятели должны прислушиваться к голосам своих граждан. Но все больше и больше, особенно в Соединенных Штатах, бытует мнение о том, что политическая система более сродни схеме «один доллар – один голос», чем схеме «один человек – один голос». Вместо того чтобы исправлять провалы рынка, политическая система порождает их».
Существенная часть книги посвящена разрушению мифа о господствующей важности интересов 1% наиболее богатых людей. «Старый миф о необходимости прославлять богатство тех, кто «наверху», – по причине всеобщей выгоды – использовался для оправдания сохранения низкого уровня налогов на прирост капитала. Но большая часть прироста капитала исходит не от создания рабочих мест, а от спекуляций», – пишет Стиглиц.
Свободный рынок – благо для общества, признает он, но при одном условии – если он конкурентоспособен, поэтому правительству необходимо регулировать рынок. Иначе меньшинство будет использовать рычаги власти для получения прибыли за счет большинства.
«Возможности рынка огромны, однако у него нет никакого морального фундамента – мы сами должны решать, как управлять им. В лучшем случае рынки играли основную роль в постоянном увеличении выпуска продукции и повышении уровня жизни только в последние 200 лет <...> Но в этих достижениях важную роль играли и правительства – наличие этого факта защитники свободного рынка, как правило, не допускают. С другой стороны, рынки концентрируют в себе богатство, оставляя остальные расходы на совести общества, а также злоупотребляют и манипулируют работниками и потребителями <...> Очевидно, что рынки необходимо регулировать и усмирять, для того чтобы убедиться, что они функционируют на благо граждан».
Еще одна книга, посвященная проблемам, порожденным современной экономической системой. «Что такое капитализм? Одно из величайших изобретений человечества и лучший источник процветания, какой только видел мир? Или угроза, способная дестабилизировать общество и уничтожить планету? Или что-то среднее, нуждающееся в переосмыслении?» – ставит вопросы гарвардский профессор Ребекка Хендерсон. Чтобы ответить на них, она анализирует три «великие проблемы нашего времени, которые день ото дня становятся все важнее: массовое разрушение среды обитания, экономическое неравенство и коллапс институтов».
Хендерсон поднимает отчасти те же проблемы, что и Стиглиц. При нынешней системе капитализма богатства и права на использование природных ресурсов оказались в руках небольшого процента людей, большинство же страдает от относительно низкого уровня жизни, считает Хендерсон. «Альтернативой сильному, демократически контролируемому правительству является не триумф свободного рынка, а кумовской капитализм – политическая система, которую специалисты по экономике развития называют еще «сырьевым капитализмом», – пишет она. – В таких случаях богатые могущественные элиты объединяются для управления государством и рынком ради собственной выгоды. Они монополизируют экономическую деятельность и систематически недофинансируют (если вообще финансируют) общественные блага: дороги, больницы, школы».
Бизнес по принципу максимизации прибыли ограничен, «убеждение, что единственной обязанностью фирмы является максимизация «акционерной стоимости», Хендерсон называетцентральной проблемой. Она цитирует нобелевского лауреата Милтона Фридмана, который считал, что «социальная ответственность бизнеса сводится исключительно к тому, чтобы направлять свои ресурсы и действия на повышение собственной прибыльности». «Отсюда недалеко до представления, что внимание к долгосрочным последствиям или общественному благу не только аморально, но и, может быть, незаконно, а главное – совершенно неосуществимо», – пишет Хендерсон.
«Когда мы говорили лидерам компаний, что они должны быть сосредоточены исключительно на акционерной стоимости, мы тем самым позволили им отвернуться от состояния общественных институтов, которые исторически служили противовесом сконцентрированной экономической мощи. Мы внушили им, что для роста прибылей они должны ослаблять все, что стоит на пути: выступать против защиты прав потребителей, искажать климатологию, разрушать профсоюзы, вкладывать деньги в отмену налогов и правил. Мы подтолкнули бизнесменов к союзу с популистскими движениями, которые вели активные кампании против государства и отвергали фундаментальные демократические ценности. В краткосрочной перспективе эти альянсы принесли соблазнительные доходы, но в долгосрочной – поставили под угрозу столпы общества и экономики».
Хендерсон интересует главным образом человечность экономической системы. Она считает, что чрезмерная сосредоточенность на экономической свободе ведет к разрушению природы и социума, к неуклонной деградации институтов, которые удерживают рынок в состоянии баланса. В качестве иллюстрации она приводит Россию после распада СССР: в стране рьяно взялись внедрять ничем не ограниченный рынок, пишет Хендерсон, но никто не удосужился «сформировать институты, отвечающие за верховенство закона, создать достойное образование и здравоохранение, проследить, чтобы фирмы не могли устанавливать собственные правила, в итоге российское государство продало холдинги узкому кругу, породив “неприятную форму кумовского капитализма”.
Хендерсон, как и Стиглиц, предлагает решения для исправления существующих недостатков и создания «капитализма с человеческим лицом». Делает она это на примере различных стартапов и корпораций, ориентированных на заботу о среде и благосостоянии сотрудников. Хендерсон формулирует пять элементов человекоориентированного капитализма: создание общих ценностей, поиск смысла, перенастройка финансов, внутриотраслевое сотрудничество, а также перестройка институтов и пересмотр роли государства.
Хендерсон глубоко уверена, что изменения в устройстве самого общества, а также на частном уровне в долгосрочной перспективе позволят «процветать предпринимателям, а обществу – стремиться к социальной справедливости и подлинной демократии».
Переходим к книге с противоположными идеями – к работе Милтона Фридмана, одного из самых влиятельных экономистов второй половины XX в. и основоположника монетаризма, с которым полемизирует Хендерсон. «Свободу выбора» он написал в соавторстве с женой по мотивам серии телепередач и своей знаменитой работы «Капитализм и свобода». В книге 10 глав (о рынке, школах, защите потребителей, кризисах и т. д.), в которых Фридман анализирует экономику и общество через призму свободы выбора в индивидуальной и общественной жизни.
Именно свобода выбора, утверждает Фридман, является ключевым элементом достижения благосостояния и счастья. Он уверен, что свободные рынки и свободные люди в совокупности могут создать наиболее гармоничное и процветающее общество. Особенно интересны части книги о Великой депрессии, изучению которой была посвящена знаменитая работа Фридмана, написанная совместно с Анной Шварц, «Монетарная история Соединенных Штатов».
Фридман – известный сторонник минимального государственного вмешательства, считающий, что оно может привести к ограничению свободы и, как следствие, к снижению эффективности и уровня жизни. Он предлагает заменить государственное регулирование на систему, основанную на рыночных механизмах: «Материальные и человеческие факторы ограничивают доступные нам альтернативы. Но никто не может помешать нам строить общество, которое при организации экономической и других видов деятельности полагается главным образом на добровольное сотрудничество. Общество, которое сохраняет и приумножает свободу человека, которое указывает правительству его место, оставляя его нашим слугой и не позволяя становиться нашим хозяином».
Для дальнейшего знакомства с монетаризмом и другими экономическими учениями предлагаем пройти тест GURU.
Еще одна книга-манифест, провозглашающая силу капитализма, свободного рынка и идеи индивидуализма. Нет смысла пересказывать художественное произведение, но стоит упомянуть, что Айн Рэнд, призывающая снизить регуляторное давление на экономику, оказала влияние на некоторых экономистов и политиков. Например, бывший председатель ФРС Алан Гринспен входил в ее кружок «Коллектив». Милтон Фридман писал, что Рэнд – «нетерпимый доктринер, который делает большое хорошее дело».
