.png)
Наша жизнь и экономика сильно зависят от природы и могут пострадать от ее деградации. Но если выбросы парниковых газов, главную причину изменения климата, можно оценить, то измерить ущерб от сокращения биоразнообразия крайне сложно – слишком многогранен этот феномен. Но исследователи учатся описывать его количественно, чтобы проводить экономические сравнения.
Михаил Оверченко
На первый взгляд вопрос биоразнообразия не кажется особенно сильно связанным с современными экономикой и финансами. На самом же деле проведенный Всемирным экономическим форумом (ВЭФ) анализ 163 отраслей мировой экономики показал, что более ее половины (производство товаров и услуг примерно на $44 трлн) зависит от природы. Сильнее зависит 15% мирового ВВП ($13 трлн), слабее – 37% ($31 трлн).
Больше всего от природы зависят компании таких секторов, как строительство ($4 трлн), сельское хозяйство ($2,5 трлн), продукты питания и напитки ($1,4 трлн). Они занимаются либо прямым извлечением ресурсов из земель, лесов и океанов, либо эксплуатацией экосистем, включая плодородные почвы, чистую воду, опыление и пр. Но и другие отрасли тоже пострадают, если природа станет меньше «работать» на человечество и оказывать ему меньше «услуг».
Из стран сильнее всего от природы зависят (в абсолютных величинах) Китай – на $2,7 трлн, Евросоюз – на $2,4 трлн, США – на $2,1 трлн.
Если бизнес «срочно начнет защищать и восстанавливать природу, регулярно выявлять, оценивать, смягчать и раскрывать связанные с природой риски», выиграют все: природа, климат, люди и экономика, отмечают аналитики ВЭФа.
С 1970 г. количество людей на Земле увеличилось более чем вдвое, превысив 8 млрд, а животных – сократилось на 69%. Если биоразнообразие продолжит сокращаться такими темпами, мировой ВВП лишится почти $10 трлн с 2011 по 2050 г., предупреждали экологи в 2020 г.
К середине века Земля может потерять от 30 до 50% всех видов живых существ – в основном из-за деятельности человека, по оценке Института Полсона. Чтобы развернуть тренд на сокращение биоразнообразия к 2030 г., в нынешнем десятилетии нужно тратить $722–967 млрд в год. Это в разы больше реальных расходов: на консервацию различных видов животных и растений в 2019 г., по оценке института, было потрачено $124–143 млрд. Это почти втрое больше, чем в 2012 г., но в 2–4 раза меньше субсидий на сельскохозяйственные, рыболовные и лесозаготовительные работы, ведущие к деградации природы.
Утрата биоразнообразия может напрямую угрожать реальной экономике, указывают аналитики Банка Грузии Елена Никурадзе и Саломе Твалодзе. Негативное воздействие может идти по трем направлениям:
Как и другим «природным» рискам, биоразнообразию присущи два их типа: физические риски и риски перехода (см. врез). А их сочетание чревато уже системными рисками.
Все это создает системные угрозы для финансовой стабильности, влияя на стоимость активов, экономическую деятельность (в том числе подрывая источники дохода и увеличивая издержки), сохранность собственности, работу институтов, инфляционные ожидания, производительность, социальные условия.
Банк России тоже обращает внимание на биоразнообразие – в контексте присвоения рейтингов устойчивого развития (ESG). При оценке организации по компоненту Е (окружающая среда) он рекомендует учитывать наличие редких экосистем, видов животных и растений – индикаторов биоразнообразия, постоянно обитающих в зонах ее воздействия; использование ресурсов и экосистемных услуг, доступ к которым может быть ограничен; оценивает ли организация риски в области биоразнообразия, проводит ли политику замещения ресурсов и пр.
Проблемой озаботились не только регуляторы. В декабре 2022 г. на Конференции ООН по биологическому разнообразию 11 крупных управляющих компаний с $3 трлн активов, включая AXA Investment Managers, Columbia Threadneedle Investments, BNP Paribas Asset Management, инициировали кампанию Nature Action 100. Они намерены следить за сотней компаний в самых важных секторах, акциями которых владеют, стимулируя их поддерживать биоразнообразие.
«Уолл-стрит осознала, что в последние 150 лет оценивала природные активы на уровне нуля. Больше такой подход не работает. Можно давать нулевую цену сырью, если его очень много. Но когда товар начинает заканчиваться, то становится более дорогим».
Дэвид Крейг,
сопредседатель Рабочей группы по раскрытию относящейся к природе финансовой информации
Ущерб от снижения биоразнообразия очевиден. Проблема еще и в том, как оценить связанные с ним риски и потери.
В случае с изменением климата основную проблему описывает одна цифра – содержание углекислого газа в атмосфере. Основная причина ее роста – сжигание ископаемого топлива. Как с этим бороться, тоже понятно – переходить на чистые источники энергии, сокращать выбросы СО2. А вот уничтожение природы описать одной цифрой невозможно, феномен биоразнообразия очень сложен. Поэтому исследователи до недавнего времени игнорировали эти риски.
Тем не менее ситуация начинает меняться. MSCI, один из ведущих провайдеров ESG-рейтингов, объявила, что будет рассчитывать аналогичные рейтинги для биоразнообразия. Национальное бюро экономических исследований США недавно опубликовало работу «Риски биоразнообразия» экспертов Йельской школы менеджмента, Школы бизнеса Стерна и Нью-Йоркского университета во главе со Стефано Гиглио. Они указывают на проблемы с измерением и количественной оценкой различных элементов биоразнообразия и предлагают системный подход к измерению связанного с ним совокупного риска, «чтобы его можно было изучать с помощью аналитических инструментов финансового сектора».
Они опросили специалистов по финансам из академической среды, частного сектора, регуляторов и политэкономистов разных стран. По оценке 70% респондентов (всего было получено 668 ответов), физические риски и риски перехода, связанные с биоразнообразием, будут иметь для компаний как минимум умеренные финансовые последствия; при этом выше всего такие риски оценивают представители бизнеса.
Кроме того, авторы исследования составили индекс рисков биоразнообразия, используя статьи The New York Times на эту тему. «Такой высокочастотный показатель позволяет количественно оценить непосредственный эффект от изменения ожиданий ущерба, связанного с потерей биоразнообразия, даже если этот ущерб может материализоваться только в отдаленном будущем», – говорится в работе. Второй индекс составлен по результатам поисковых запросов в Google «потеря биоразнообразия» и «сокращение видов», отражая общественное внимание к проблеме. У индексов высокая корреляция, они подскакивают во время серьезных событий (например, во время катастроф для экосистем или международных саммитов).
Наконец, исследователи рассчитали подверженность компаний риску биоразнообразия. Для этого использовался анализ: 1) годовых отчетов; 2) мнений из опроса выше; 3) структуры портфелей специализированных фондов, инвестирующих с учетом рисков биоразнообразия у компаний. Это позволило оценить, насколько такие риски заложены в цены активов. Оказалось, что за последнее десятилетие они – по крайней мере частично – были учтены в котировках акций. При этом около половины респондентов полагают, что эти риски недостаточно учтены в ценах акций, сырьевых товаров, суверенных долгов и недвижимости, а 14–19% считают оценку адекватной. Все три способа измерения демонстрируют высокую корреляцию.
Наиболее подвержены риску биоразнообразия оказались энергетика, коммунальные компании и недвижимость, меньше других отраслей – производство полупроводников, IТ- и телекоммуникационные компании.
Важно, что рассчитанные исследователями показатели биоразнообразия отличаются от аналогичных показателей для климата. Например, соответствующие новостные индексы ведут себя по-разному, а портфели, предназначенные для хеджирования климатического риска, плохо защищают от риска утери биоразнообразия, и наоборот. То есть это разные явления.
